Новый немецкий закон, обязывающий социальные сети удалять риторику ненависти и вражды и другой незаконный контент, чреват бесконтрольной и неоправданно широкой цензурой и должен быть как можно скорее отменен, заявила сегодня Хьюман Райтс Вотч. Этот закон, по сути перекладывающий функции цензоров на администраторов соцсетей, создает опасный прецедент для других государств, которые стремятся ограничить свободу выражения мнений в интернете.

«У властей и общества есть все основания для обеспокоенности распространением незаконного или неправомерного контента, однако новый немецкий закон фундаментально несовершенен, - говорит Венцель Михальски, директор Хьюман Райтс Вотч по Германии. – Он написан размыто и расширительно и вынуждает частные компании играть роль не в меру ретивых цензоров, чтобы избежать крупных штрафов, лишая пользователей защиты со стороны суда или каких-либо других возможностей обжалования».

Известный в Германии под аббревиатурой NetzDG, Закон о мерах в отношении социальных сетей был принят 30 июня 2017 г. и с 1 января 2018 г. в полном объеме вступил в силу.

Закон обязывает крупные сетевые платформы, такие как Facebook, Instagram, Twitter и YouTube, оперативно удалять «незаконный контент», признаваемый таковым по 22 разделам уголовного кодекса. Речь идет о широком круге высказываний: от оскорбления представителей власти до прямых призывов к насилию. Учитывая размер штрафа – до 50 млн евро – компании-операторы уже начали удалять контент.

По меньшей мере три страны – Россия, Сингапур и Филиппины – при разработке аналогичных законов об удалении контента уже прямо ссылались на немецкий прецедент как на модельное законодательство. В России соответствующий законопроект, который находится на рассмотрении в парламенте, как предполагается, сможет быть применен как к крупным соцсетям, так и к интернет-мессенджерам.

Хьюман Райтс Вотч отмечает, что два ключевых аспекта закона нарушают обязательства Германии в области соблюдения свободы слова. Во-первых, бремя ответственности за квалификацию высказываний третьих сторон возлагается на администраторов той или иной соцсети, причем последняя поставлена в условия, когда ей проще и выгоднее удалить сомнительный контент, чем разбираться с ним. Однозначно квалифицировать те или иные высказывания не всегда способен даже суд, поскольку это требует учета нюансов контекста, культуры и права. Компаниям же в условиях жестких временных рамок, которые даются на вынесение решения, и риска подвергнуться крупному штрафу нет большого резона в пограничных ситуациях трактовать сомнения в пользу свободы слова.

Во-вторых, закон не предусматривает ни судебного контроля, ни судебной защиты на тот случай, если администрация соцсети, перестраховавшись, нарушит право человека на свободу слова или на доступ к информации. Такая ситуация чревата превращением крупных сетевых платформ в «неподконтрольные зоны», где правительство может чужими руками осуществлять цензуру без надзора со стороны судебной власти.

В то же время, напоминает Хьюман Райтс Вотч, соцсети, работающие как в Германии, так и в других странах, несут по отношению к пользователям обязательства в области защиты прав человека и должны ограждать их от неправомерных посягательств со стороны третьих акторов. Это включает определение запрещенного контента в пользовательском соглашении, обеспечение наличия механизма информирования о вызывающих вопросы высказываниях, выделение достаточных ресурсов на экспертизу с учетом региональных и языковых особенностей, а также обеспечение наличия каналов обжалования для пользователей, которые посчитают, что их контент был необоснованно заблокирован или удален. Мишенью угроз насилием, вторжения в частную жизнь и ожесточенной травли нередко являются женщины и меньшинства, и это может заставлять людей отказываться от интернета как площадки для информации или провоцировать нападения.

За последний месяц с небольшим критика нового закона усилилась после блокировки контента некоторых популярных пользователей или приостановления доступа к их аккаунтам, хотя, нужно признать, в некоторых случаях это было связано скорее с нарушением пользовательского соглашения, чем собственно с законом.

В числе пользователей, чьи высказывания были подвергнуты цензуре на основании закона или пользовательского соглашения, оказались один из лидеров крайне правой партии «Альтернатива для Германии», сатирический журнал и уличная художница политической направленности. Не исключено, что в аналогичной ситуации оказались и многие другие – менее публичные – фигуры, отмечает Хьюман Райтс Вотч.

На сегодняшний день в Германии против нового закона выступают четыре крупных политических силы: Левые, которые голосовали против его принятия; Свободные демократы и “Альтернатива для Германии”, которые не были представлены в парламенте на момент его принятия и “Зеленые”, которые воздержались при голосовании. Высокопоставленный член Христианско-социального союза, входящего на момент разработки законопроекта в правящую коалицию, также высказался против закона.

Канцлер Ангела Меркель в целом высказывается за необходимость регулирования интернета, но не исключает «некоторых корректировок». В обнародованном 7 февраля новом коалиционном соглашении между ХДС/ХСС и СДПГ Закон о мерах в отношении соцстей назван «правильным и важным шагом», но при этом сделана оговорка о том, что правительство будет оценивать пути его «дальнейшего совершенствования».

Против нового закона еще на стадии подготовки выступали многие организации, которые занимаются вопросами прав человека и свободы СМИ. Так, коалиция Global Network Initiate, объединяющая НПО, ученых, инвесторов и корпорации, которые выступают за свободу выражения мнений и уважение частной жизни в интернете, заявляла, что закон будет передавать решения о свободе слова «на аутсорсинг» частным компаниям. Группа из шести неправительственных и отраслевых объединений в открытом письмевосьми еврокомиссарам предупреждала о том, что закон будет иметь негативные последствия для свободы слова в сети, стимулируя администраторов удалять контент по первому обращению. Article 19 обнародовала юридический анализ закона, в котором отмечается, что он чреват «серьезным подрывом свободы выражения мнений в Германии и уже служит опасным примером для других стран».

По мнению спецдокладчика ООН по вопросу о праве на свободу мнений и их выражения Дэвида Кайе, который оценивал закон еще на стадии его подготовки, законопроект противоречил международным стандартам прав человека. Правительство, со своей стороны, отстаивало необходимость его принятия, ссылаясь на внесение изменений в более позднюю версию, в частности касательно более гибких сроков удаления контента и планов создания уполномоченного органа по рассмотрению сложных случаев. Однако основное замечание спецдокладчика о возложении на частные компании обязанностей по регулированию реализации права на свободное выражение мнений так и не было учтено.

«Своим законом о соцсетях Германия подрывает свободу слова в собственной стране и создает тревожный прецедент для других государств, которые притесняют свободу художественного творчества, социальную критику, политический активизм или независимую журналистику онлайн, - говорит Венцель Михальски. – Заставлять компании выполнять за правительство роль цензоров – это довольно сомнительная затея даже в демократическом государстве, не говоря уже о далеких от верховенства закона странах, где это выглядит откровенно беспринципно».

Проблемные аспекты закона NetzDG

Закон обязывает компании, имеющие в Германии более 2 млн зарегистрированных пользователей, создавать эффективный и прозрачный механизм приема и рассмотрения обращений о незаконном контенте. В течение 24 часов после поступления такого обращения они должны блокировать доступ или удалять «явно незаконный контент», в неоднозначных случаях на решение вопроса дается до недели или даже больше времени. Для самых сложных ситуаций предусмотрена возможность передачи вопроса отраслевому органу, который финансируется компаниями, но при этом утверждается правительством. Этот орган затем должен принять решение в течение семи дней. Предъявляемые к такому органу требования правительством до сих пор не приняты, а в будущем могут в любой момент быть изменены по усмотрению властей.

Компании обязаны информировать пользователей обо всех принимаемых по их обращениям решениях – с мотивировкой, однако закон не предусматривает реального судебного контроля или обжалования для тех пользователей, которые хотели бы оспорить решение компании или отраслевого органа о блокировке или удалении того или иного поста.

Закон предоставляет федеральному министерству юстиции и защиты потребителей право штрафовать ответственных лиц на сумму до 5 млн евро, а компании – до 50 млн евро за необеспечение механизма его реализации или за непубликацию дважды в год отчета о его исполнении. Теоретически, размер штрафа зависит от тяжести нарушения и объема пользовательской аудитории, однако соответствующая шкала министерством еще не обнародована.

Реагирование со стороны компаний

Чтобы соответствовать требованиям закона, компании – операторы соцсетей создают новые механизмы сообщения о предположительно незаконном контенте и нанимают специалистов для обработки обращений в дополнение к уже имеющемуся персоналу, который занимается отслеживанием соблюдения пользовательских соглашений.

Google, которому принадлежит платформа YouTube, в декабре 2017 г. объявил, что намерен в 2018 г. довести до более чем 10 тысяч человек общее число сотрудников, занимающихся вопросами проблемного контента.

В Facebook нам сообщили, что по всему миру для оценки контента у них уже задействовано в штате или через подрядчиков, включая два центра в Германии, около 10 тыс. человек, которые в основном занимаются проверкой соответствия контента стандартам сообщества,  а также отслеживают нарушения нового немецкого закона.

И в Google, и в Facebook, и в Twitter существуют отдельные формы подачи обращений по закону NetzDG, что помогает им выявлять возможные нарушения и аккумулировать данные для обязательных полугодовых отчетов.

Во всех трех компаниях процедуры рассмотрения обращений о нарушении стандартов сообщества и закона NetzDG принципиально различаются тем, что в первом случае предусмотрена возможность обжалования решения о блокировке или удалении контента. Закон же не обязывает компании обеспечивать возможность внутрикорпоративного обжалования, и они, соответственно, этого не делают.

Эффект домино

Хьюман Райтс Вотч отмечает, что созданный немецкими законодателями прецедент заслуживает отдельного внимания, поскольку все большее число государств по всему миру задумываются об ограничении онлайновых высказываний с помощью возложений задач цензуры на социальные сети. Ниже приводятся некоторые примеры:

• Власти Сингапура, который известен своим использованием широких уголовных норм для подавления свободы слова, ссылаются на немецкий закон как на положительный пример при разработке мер по борьбе с «фейковыми новостями».
• На Филиппинах в июне в парламент был внесен проект закона об ответственности за умышленное распространение ложных новостей и другие аналогичные нарушения, где приводится отсылка к опыту Германии. Предполагается ввести для соцсетей штрафы за неудаление «в разумные сроки» ложных новостей или информации, а для ответственных лиц – тюремное заключение. В настоящее время законопроект рассматривается комитетом по публичной информации и СМИ и значится одним из пунктов повестки сенатских слушаний о путях борьбы с фейковыми новостями.
• В России правящая партия «Единая Россия» внесла в июле в парламент два законопроекта о регулировании онлайнового контента. В одном из них со ссылкой на немецкий закон предлагается обязать сетевые платформы, имеющие свыше 2 млн зарегистрированных пользователей, и других «организаторов распространения информации» в течение 24 часов после поступления обращения удалять определенный контент, в частности связанный с пропагандой войны, возбуждением национальной, расовой или религиозной ненависти и оскорблением чести, достоинства или деловой репутации других лиц, а также распространяемый в нарушение административного или уголовного законодательства. Другой законопроект предусматривает введение штрафов за неудаление незаконного контента: для граждан – от 3 до 5 млн рублей, для компаний – от 30 до 50 млн рублей. Первый законопроект вынесен на первое чтение, второй все еще находится на подготовительном этапе.
• В Венесуэле провластная Конституционная ассамблея 8 ноября приняла«Закон против ненависти, за мирное сосуществование и толерантность». В числе норм об ограничении свободы слова и ассоциации вводятся крупные штрафы для социальных сетей за неудаление в течение шести часов с момента размещения контента, «составляющего пропаганду войны или национальной, расовой, религиозной, политической или любой другой ненависти».
• В Кении национальное агентство по коммуникациям в июле своей директивой обязало социальные сети в течение 24 часов после поступления соответствующего сигнала удалять аккаунты, которые используются для распространения «нежелательного политического контента». Пока, однако, ни о каких реальных санкциях за неисполнение не сообщалось. Нежелательный контент подразумевает политические материалы, содержащие «уничижительные, оскорбительные, вводящие в заблуждение либо бранные или нецензурные выражения».
• В Европе Комиссия ЕС призывает социальные сети к более активному выявлению и удалению незаконного контента, в том числе в рамках кодекса поведения для IT-компаний. Правительства Великобритании и Франции разрабатывают совместный план действий по повышению эффективности выявления и удаления контента, который власти квалифицируют как террористический, радикальный или ненавистнический. Предлагается, в частности, потребовать от компаний автоматизировать процесс выявления незаконного контента и ускорить его блокировку или удаление, а также предоставлять доступ к зашифрованному трафику.
• В Великобритании премьер-министр Тереза Мэй недавно призвалакрупные соцсети прилагать больше усилий для выявления и удаления террористического контента. Один из ее министров предлагал ввести налоговые санкции в отношении IT-компаний, которые недостаточно оперативно удаляют контент или отказываются предоставлять властям доступ к зашифрованному трафику.